Продолжаем публиковать материалы В. Ю. Кузьмина.
Ранее опубликована первая часть его научной работы.
На основании статей законопроекта о мерах по обеспечению участи беженцев (доклад МВД по земскому отделу от 5 августа 1915 года) и пункта 20 прилагаемого к нему Положения "Об обеспечении участи беженцев" заведование делом передвижения беженцев возлагалось на Главноуполномоченных по устройству беженцев, «назначенных Высочайшею властью по представлению МВД и действующих по особо утвержденным для руководства их деятельностью наказам, проекты которых должны были обсуждаться в Особом совещании по делам беженцев» [13].
Можно отметить, что решение проблемы беженцев исходило в основном от общества. Власть была вынуждена подключиться к ее рассмотрению, так как она приобрела фактически общегосударственный характер.
Основополагающим и завершающим правовым документом являлся закон «Об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа 1915 года, утверждённый Его Императорским Величеством. Именно этот закон и защищал многие интересы «пришлого» народа в годы первой мировой войны. Так, в письме Министра внутренних дел от 14 декабря 1915 года было сказано: «Появление минувшим летом волны беженцев и последующее расселение их на всем почти пространстве Империи вызвали необходимость в принятии мер по оказанию им помощи». Согласно статье 2 Положения «Об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа этого же года заботы по обеспечению материальных и духовных нужд беженцев возложены в порядке мер Государственного Попечения на Министра внутренних дел, губернаторов и градоначальников, земские учреждения и городские общественные управления и местные Комитеты. В то же время статья 5 этого же Положения возлагала на все ведомства, учреждения и должностных лиц обязанность содействовать успешному выполнению мероприятий по обеспечению нужд беженцев.
В первом параграфе закона «Об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа 1915 года говорилось непосредственно об их деятельности. Они руководили передвижением, возвращением и устройством беженцев в губерниях и областях, предназначенных для поселения, и наблюдали за проведением вра-чебно-санитарных мероприятий, касающихся переселенцев. В соответствии с параграфом 2 указанного закона, районы размещения беженцев определялись и изменялись МВД по обсуждению в Особом Совещании. На основании параграфа 3 Главуполномочен-ным вменялось в обязанность объезжать свой район «путём личных сношений с военным и гражданским начальством, правительственными и общественными учреждениями, благотворительными и национальными организациями, руководить устройством беженцев и содействовать объединению деятельности местных организаций в деле попечения о них».
Они имели право собирать под своим председательством Совещания из соответствующих должностных лиц и представителей общественных организаций как по отдельным губерниям, так и по всему району и следить за исполнением распоряжения Министра внутренних дел.
В соответствии с параграфом 4 о своей деятельности Главноуполномоченные представляли отчёты Министру внутренних дел и с его разрешения вносили доклады на рассмотрение в Особое Совещание [14].
В России на основании данного закона с целью оказания помощи беженцам создавались национальные общественные организации, деятельность которых также регламентировалась законодательными документами. Так, 12 января 1916 года в реестр МВД был внесён Устав Белорусского Общества в Петрограде по оказанию помощи пострадавшим на войне. В первом его параграфе говорилось о том, что целью общества является оказание помощи населению, пострадавшему на войне, путем: а) устраивания питательных пунктов, общежитий, столовых для беженцев, прибывающих из районов боевых действий; б) предоставления им тёплых вещей и топлива; в) организации медицинского обслуживания больных и раненых беженцев; г) выдачи единовременных субсидий на восполнение нужд и на семена беженцам, выезжающим из Петрограда для восстановления своего хозяйства [15].
МВД издавало и другие юридическо-правовые документы, касающиеся учета беженцев, снабжения их продовольствием и перемещений по губерниям. Они реализовы-вались на местах. Например, Симбирская губернская земская управа адресовала уездным управам циркулярные распоряжения Управляющего указанного министерства от 14 августа 1915 года за регистрационным номером 98, а также "приложенный" к нему билет беженцу с рекомендацией немедленного его исполнения [16].
Подзаконные акты, относящиеся к делам беженцев, постоянно направлялись в губернии. Так, циркуляр Особого Совещания МВД от 3 мая 1916 года за № 7/2809 «По устройству беженцев» был направлен из Петербурга в Симбирское отделение Всероссийского Общества попечения о беженцах [17].
Представители самоуправления в регионах достаточно оперативно реагировали на предложения вышестоящих органов. Например, Самарское Чрезвычайное губернское земское собрание (6-13 июня 1917 г.) решило рассмотреть вопросы деятельности губернского комитета Всероссийского Земского Союза помощи больным и раненым воинам, заслушать положение с беженцами [18].
Имели место отдельные случаи, когда некоторые положения правовой основы оказания помощи беженцам нарушались или не выполнялись по тем или иным причинам. Например, Беженский комитет города Бала-ково (Саратовская губерния) препроводил 2 декабря 1917 года за № 72 в Самару телеграмму такого содержания: «Беженцы очень волнуются. Просим незамедлительно выслать 10 тыс. рублей, иначе комитет слагает свои обязанности». На 12 декабря деньги так и не поступили. Балаковский комитет был ликвидирован, в связи с чем дела беженцев были переданы земству [19].
Весьма сложная и напряженная работа с беженцами нуждалась в дополнении и коррекции, а нормативно-юридические документы отставали от требований жизни. В связи с этим в 1917 году был разработан «Проект реорганизации беженского дела в Самарской губернии». В первом его параграфе «Положения общие» указывалось, что беженцем является всякий российский гражданин, вынужденный в силу военных обстоятельств оставить прежнее место жительства. Граждане, оставившие прежнее место жительства до войны по собственному желанию, могут быть членами Всероссийского Беженского Союза, но не могут пользоваться никакими видами помощи. В разделе «Задачи беженских учреждений» во втором параграфе говорилось, что беженцы пользуются всеми правами наравне с прочими российскими гражданами. В третьем параграфе сообщено о том, что на учреждения по делам беженцев возлагаются следующие обязанности: производство статистики, выделение пособий остронуждаю-щимся, открытие и содержание питательных пунктов, бараков-убежищ, богаделен, приютов, школ и других культурно-просветительских учреждений, а также руководство эвакуацией. Беженцы приравнивались в правах к местному населению. В третьем разделе («Организация») в параграфе 9 отмечалось, что при губернской земской управе ликвидируется Губернский Беженский, Городской, Уездный и Волостной Беженские отделы. Распоряжением Комитета Членов Учредительного Собрания все дела и учреждения по обеспечению судьбы и оказанию помощи беженцам переданы в ведение органов местного самоуправления, а помощь беженцам должна осуществляться на местах через органы земства. Она должна была носить постоянный характер, а не исключительный. Вместе с тем учреждения по делам беженцев продолжали считаться правительственными, и их содержание как в правовом, так и в денежном отношении осуществлялось на одинаковых с другими государственными учреждениями условиях [20].
Беженцы были обеспечены медицинским обслуживанием, организованным местными органами самоуправления. Это подтверждается в письме Отдела по устройству беженцев комитета Всероссийского Земского Союза в Самарский губком от 2 июня 1915 года за регистрационным № 24850. В нем сообщалось, что врач, заведующий Богданов-ским медицинским участком г. Камелино, сообщил уездному комитету Всероссийского Земского Союза, что в селе Богдановка следует «немедленно открыть заразное отделение на 10 коек для лечения беженцев, посему уездный комитет покорнейше просит немедленно уведомить: имеются ли на это средства и если таковые ассигнуются, то в каком размере».
Всероссийский Земский и Городской Союз, Отдел по устройству беженцев и статистическое бюро в письме № 10853 от 9 июня 1916 года просили Самарский губком Всероссийского Земского Союза сообщить о том, какое количество беженцев отмечено на семейные карточки и производится ли их дальнейшая регистрация. В письме также рекомендовалось разослать циркуляры по беженцам уездным комитетам [21].
В компетенции Земских учреждений находились и вопросы обеспечения беженцев психиатрической и противоэпидемической помощью. По докладу Самарской губернской земской управы «О постройке временного барака на 150 коек для душевнобольных», на состоявшейся в 1916 году 51-й очередной сессии губернского земского собрания выступали члены врачебно-благотворительного отделения. В докладе говорилось, что из-за войны и ее последствий отмечается огромный приток больных военного ведомства и беженцев, что вызвало переполнение психиатрической лечебницы, когда на 434 штатные койки приходилось 815 человек. Использованы все пределы вместимости: заняты под спальни коридоры, столовые, словом, вся «наличность площади пола». В ночное время оставались свободными лишь «клозеты и ванники». Такая громадная скученность являлась к тому же еще и источником для развития эпидемических вспышек: оспы, рожи, скарлатины [22].
В журналах совещаний председателей земских управ Симбирской губернии записаны вопросы, касающиеся приема, медицинского осмотра и размещения беженцев в период с 20 августа по 12 октября 1917 года [23].
Источник - "Вестник Самарского Государственного Аэрокосмического университета имени Академика С.П. Королёва", выпуск №1, печатная версия.
Продолжение следует.